Политика как предмет изучения, состав политологии - Банк бесплатных рефератов, курсовых, дипломных работ

Воспользуйтесь формой поиска по сайту, чтобы найти реферат, курсовую или дипломную работу по вашей теме.

Подобное смешение далеко не случайно. Оно свидетельствует о многих важных моментах, по крайней мере два из которых важны для раскрытия темы доклада. Это, во-первых, внутренняя созвучность и даже изоморфность политики и учения о ней, а во-вторых, связь внутренней дисциплинарной дифференциации политологии с многоликостью самой политики. Однако прежде, чем преходить к этим проблемам, попробуем хотя бы в самых общих чертах обозначить контуры области политического.

Существует множество представлений о том, что же такое политика. О диапазоне разброса мнений можно судить по крайним точкам зрения. Эти крайние точки зрения бросаются в глаза при чтении известного доклада Макса Вебера «Политика как призвание и профессия». С одной стороны он определяет политику как самостоятельное руководство и включает сюда всякое целенаправленное поведение от «валютной политики банков» до «политики умной жены, которая стремится управлять своим мужем». С другой - сводит политику к господству или даже к легитимному, т. е. признаваемому правильным и правомерным насилию как средству такого господства.

Чтобы выяснить пределы и контуры политики, целесообразно было бы уточнить, что же не является политикой. Один из первых политических мыслителей Аристотель, создавший само слово и понятие политика (так называлась его знаменитая книга, что означало «полисная»), считал, например, что «полисное животное» или человек может существовать только в полисе, в политической реальности. Вне этой реальности, вне политики он становится либо животным, либо богом, либо сверхчеловеком, либо недоразвитым в нравственном отношении существом. Иными словами вне политики человек либо принадлежит природе, либо миру чистого духа.

Сходным образом описывает человеческий мир или социальность (=аристотелевская политика, полисность) выдающийся американский политолог и социолог Толкотт Парсонс. Как и Стагирит, он ограничивает человеческий мир с одной стороны физико-органической реальностью (здесь человек в аристотелевском смысле еще животное), а с другой - областью «конечных идей» (здесь человек уже «бог». не нуждается уже ни в политке, ни в согражданах).

Всю остающуюся в промежутке реальность Парсонс отнюдь не закрепляет за политикой, а делит на четыре равноправных сферы - экономику, политию, социетальную общность и культуру. Впрочем и Аристотель не считал политическим весь промежуточный человеческий мир. Это мир общения и общности людей - и то, и другое слиты в едином понятии койнонема. Ее можно обнаружить в семье, где она выражена непосредственно и потому, по мнению Стагирита, несовершенно. В полной же мере обшение-общность реализует себя, становится совершенной в полисе. Здесь койнонема достигает своего логического развития, становится полисной или, говоря привычными словами, политической. Однако рядом с ней сохраняется общение несовершенное, непосредственное, которое только в потенции обладает некими политическими задатками и своим несовершенством оттеняет собственно политическое общение.

Критерий различения - совершенство - при всей его содержательной наглядности и очевидности слишком расплывчат и неопределен с формальной стороны. Целесообразно использовать иные, формально более строгие и четкие критерии, например, опосредованность общения, институционализованность отношений и т. п.

Аристотелевскому противопоставлению семьи как несовершенного общения полису как общению вполне совершенному по сути соответствует осуществленное Фердинандом Теннисом различение непосредственной общности (общины-общения) - Gemeinschaft - и институционализированного общества - Gesellschaft. Это различение фундаментально для выявдения политического феномена. Простого повседневного общения еще недостаточно для возникновения политики. Непосредственное общение типично для неполитической социальной сферы как таковой. Характерным примером являются т. н. группы сверстников (peer groups), а также малые группы, первичные группы и т. п. Политический феномен возникает, когда отношения между людьми начинают опосредоваться чем-либо, например, институтами или символами, включая обычаи, ритуалы, знаки власти или принадлежности и т. п.

Природа общения-общности, конечно, едина. Ее по справедливости следует считать общественной, социальной. В то же время необходимо ясно выделять с одной стороны непосредственное и неинституционализированное социетальное общение-общность (род, семья, группа сверстников и т. п.), а с другой - политию как обшение-общность институционально опосредованное и тем самым «вполне совершенное». Соответственно внутри социальной сферы выделяются самостоятельные области - социетальная и политическая. Следует признать, однако, что между этими двумя областями невозможно провести четкую и бесспорную границу. Обе они как бы накладываются друг на друга и создают особую и достаточно обширную промежуточную зону. Дело в том, что любая, даже самая простая общность естетственно и неизбежно начинает опосредовать общение своих участников (хотя бы через общий для них язык), институционализировать их отношения. В этой промежуточной зоне формы опосредования еще вполне прозрачны и безотчетны, как естетственный материнский язык, а институты - столь же естественны и первичны. В собственно же политической области формы опосредования намеренно «затемнены», акцентированы, а первичные институты подвергнуты вторичной или даже многократной реинституционализации (вождь-патриарх опирается не только на статус естественного вожака стаи, но на традицию, ритуал, знаки власти и т. п.). Таким образом помимо собственно социетальной и политической областей целесообразно выделять промежуточную зону, которую можно охарактеризовать как гиперсоциетальную или протополитическую.

Подобный подход позволяет вычленить политическое не только концептуально, но и генетически. Гоминизация антропоидов ведет к развитию их общения, социальных начал. Первоначальные общности по необходимости спонтанны, сформированы не столько волей людей, сколько экологическим давлением среды. Рост первобытных коллективов, увеличение площади их расселения затрудняет непосредственность контактов, а возникновение все новых видов деятельности, потребностей и т. п. ведет к дифференциации: возникают различные статусы, общность делится на соответствующие группы. Возникает экзогамия, разделение труда. От естественной прокреативной функции отделяется производственная (протоэкономическая), организационная (протополитическая), воспитательная (протокультурная) функции. Просходит опосредование и закрепление статусов в протополитических ролях, а группировок - в протополитической организации. В результате дальнейшей дифференциации возникают простейшие политии или политические системы. Они в свою очередь растут и переживают процесс все большей дифференциации. Образуются клановые, кастовые, корпоративные, сословные и современные политические системы.

Одновременно происходит интеграция: политические системы соединяются в конгломераты, преобразуются затем в новые, более крупные политические системы. Политическое начало при этом отнюдь не вытесняет социетальное. Напротив - само осуществление интеграции возможно благодаря тому, что вторичные, третичные и прочие политические институты подкрепляются и закрепляются образованием равномасштабных социетальных общений-общностей: институт (система норм) судопроизводства подкрепляется образованием судейского сообщества, институт судебной защиты - сообщества адвокатов и т. п. Социетальное сообщество таким образом несет и реализует функциональный императив интернации.

Важнейшим фактором дифференциации и интеграции становится солидарность. Для простых общений-общностей или элементарных социальных групп (П. Сорокин) характерна механическая солидарность - солидарность одинаковых (Э. Дюркгейм). Для более сложных, связанных с политической организацией общностей - кумулятивных социальных групп и сложных социальных агрегатов - характерна органическая солидарность или солидарность в различии и взаимозависимости, которая не вытесняет механической солидарности, но как бы наслаивается на нее.

Политическая реальность таким образом находится в отношениях дополнительности с реальностью социетальной. Соответственно политика не является чем-то раз и навсегда данным, а получает постоянное доопределение во взаимодействии с другими социальными субстистемами: социетальным сообщенством, экономикой и культурой. Это доопределение осуществляется не само по себе, а всякий раз в соотнесении с личностной ситуацией. По отношнению ко всей большой социальной системе это доопределение проявляется как социализация, процесс включения личности в систему и ее освоения личностью. С учетом же существования достаточно развитых субсистем (экономика, социетальное сообщество, культура и полития) этот единый процесс распадается на соответствующие составляющие, т. е. опредмечивание/распредмечивание, социетацию/десоциетацию, аккультурацию/декультурацию, политизацию/деполитизацию. Кроме того с точки зрения рассматриваемых здесь проблем представляет интерес выделение особого протополитического и гиперсоциетального процесса политической социализации/десоциализации и более узкого, специфически политического процесса институционилизации/деинституционализации. Для прояснения природы политического необходимо уточнить характер ходя бы некоторых их этих процессов.

Социетация является всего лишь простым установлением принадлежности к той или иной социальной группе. Для элементарной социальной группы этот процесс сам себя исчерпывает. В случае же кумулятивной группы или сложного социального агрегата он закономерно трансформируется в процесс политической социализации, когда наряду с принадлежностью более четко определяются статусы, которые подвергаются первичной институционализации. Здесь с одной стороны как бы продолжается социетация, а с другой - от нее отделяется (дифференцируется) процесс институционализации.

Что это за процесс? Проще всего было бы ответить - формирование институтов как комплексов форм опосредования действий - норм, правил, образцов и т. п. Однако эти комплексы никогда не даны в окончательном виде как нечто вечное и неизменное. На деле приходится сталкиваться с большей или меньшей выраженностью, проявлением того или иного института. Каждый институт обозначает как свое, «схватывает» то или иное действие, роль, даже целые ситуации. Обычно опосредованные институтами действия и роли далеко не в равной, а тем более не в полной мере проявляют свою институциональную сущность. Далеко не каждое, например, действие отдельного депутата в неком парламенте или за его за его пределами, в достаточной мере отвечает комплексу принципов и норм парламентаризма. Напротив, очевидно, что множество его действий - потуги брать на себя роль распорядителя, судьи или организатора внепарламентских массовых акций - лишь в очень малой степени могут вообще сочетаться с институциональными императивами парламентаризма. Одно дело, если он выступает как частное лицо (гражданин) или партийный деятель. Здесь возможно включение в иные институциональные комплексы (однако тут же обозначается и конфликт институциональных комплексов). Совсем другое дело, когда сам институт парламентаризма, его отдельные нормы используются совершенно неадакватно. Возникает не просто разрыв, но внутренняя несовместитмость институциональной формы и содержания, которое ею опосредуется. Качественный уровень такой опосредованности может повышаться или понижаться. Институт как бы расширяется или сжимается в чередовании процессов институционализации (нарастающего закрепления действий, функций и ролей) и процессов деинституционализации (уменьшающегося закрепления действий, функций и ролей). Скажем, некий впервые избранный в данной стране президент осуществляет действия, вполне отвечаюшин институту президентства, осуществляется институционализация. Однако затем он постепенно начинает придавать своим действиям характер самовольного хозяйничанья и кончает прямым навязываением политическому сообществу своей воли, спонтанных импульсов своей социетальности. Это уже явная деинституционализация президентства, своего рода политическое самоубийство, самоимпичмент.

Разрушение посредующих форм ведет к деинституционализации, преобладанию непосредственных, спонтанных действий, дополитических отношений. Социетальное приятельство оказывается важнее формальной политической упорядоченности, влияние - весомее власти. В приведенном примере президента, ставшего диктаром-самодуром, институционализированные политические действия все больше и больше вытесняются непосредственными и спонтанными порывами, отражаюшими стихийнцую волю к господству данного человека и его «группы сверстников» (простейшей социетальной общностю).

Широкая и углубляющаяся деинституционализация вызывает аномию, т. е. такое состояние большинства политических акторов, когда они последовательно или непроизвольно уклоняются от выполнения известных им институционализированных правил и норм.

Аномия фактически равнозначна эрозии политической системы, подрыву политических начал и отношений, возобладанию дополитических, чисто социетальных императивов поведения. Политическое сообщество все больше деградирует в некую аморфную общность, в лучшем случае гигантский аналог «группы сверстников» или «малой группы», а в худшем - подобие «зоны» или даже гоббсовской «войны всех против всех».

С другой стороны дополитические по природе непосредственные узкосоциетальные действия и отношения являются необходимой предпосылкой образования собственно политических действий и отношений, а значит и институтов. Ключевое значение в этом случае приобретает уже рассмотренная социетация, включение индивидов в круг своих (социетальное сообщество). Социетация распространяется, конечно, на сложные политические сообщества. В этом случае речь идет уже не просто об интеграции в некую общность, но и об определении своего места в ней, об отношении не только к целому, но и к уже наличным институтам. Как отмечалось, в этом случае происходит трансформация простой социетации в политическую социализацию как соврешенно своеобразный феномен, существенно отличный от простой социетации.

Предложенные доводы означают, что нижним, дополитическим слоем ни в коем случае нельзя пренебречь. Это было бы наивной и непростительной ошибкой. Дополитическая стихия не только не отбрасывается, но полностью сохраняется, проникая во все поры политической системы. Она становится своего рода внутренней средой политического и при этом, конечно, несколько трансформируется, рационализуется и «цивилизуется». Более того - социетальная стихия существенно воздействует на целостность политической системы. Конкретные политические примеры и следствия вскрыты в описании Карлом Шмиттом значения оппозиции свой/чужой в политике, которая сама по себе обладает несомненной дополитической природой.

Политизацией удобно именовать освоение политических институтов и эффективное их использование, что равнозначно включению в политию и политический процесс. Такое включение в политию и освоение институтов может быть вполне добровольным, но иногда также и принудительным. Значительно типичней принудительная деполитизация, т. е. неиспользование политическим актором тех или иных институтов под влиянием угроз, репрессий или иных санкций, включая идеологические и культурные. Введение чрезвычайного положения, например, отмена конституционных гарантий или приостановление законов являются типичными примерами принудительной деполитизации граждан. Деполитизация может, однако, быть и добровольной, например, уклоние от выборов, если они расцениваются политическим актором как недостаточно законные или как не имеющие необходимой легитимности, т. е. взаимного признания всеми вовлеченными во взаимодействие политическими акторами своих действий одновременно правильными (соответствующими требованиям институтов) и правомерными (функционально оправданными).

Пределы политики таким образом оказываются весьма подвижными. И сам характер человеческих действий, и то, как люди их понимают и оценивают, влияют на соотношение начал политических или социетальных, культурных или экономических в развертывании нашего человеческого мира. В результате оказывается, что между образом, типом политической жизни и пониманием политики (политической теорией) существует вполне определенная связь. Политическая реальность, поведение людей в политической сфере таковы, какими эти люди их себе представляют. Не зря, напомню, так упорно отождествляется политика как знание, как искусство и как сторона, аспект нашей жизни.

Можно остановиться на самом простом и общем представлении о политике как самоочевидностьи человеческих взаимоотношений, их непосретственной данности. Это не что иное, как миф. Такая политика и представление о ней характеризуются целостностью, неосознанностью и спонтанностью. Это всего лишь протополитика, которая себя в полном смысле слова политикой еще не сознает, но которая также есть необходимый и естетственный источник всякой политики. Никакой даже самый изощренный политик не может обойтись без исходных мифов, самоочевидностей своего поведения. Никакой политолог не может обойтись без тех же мифов, аксиом в построении своей концепции политики.

Уже самая начальная рационализация политики и политического мышления (представлений о политике) ведет к вычленению отдельных сторон, моментов, «частей» политики. При этом значение этих «частей», как правило, абсолютизируется. Первостепенное внимание уделяется прежде всего силе и другим дополитическим по существу «ресурсам» политики. На практике такая абсолютизиция порождает хорошо известный феномен политики силы, соответствующий тип политического мышления и, наконец, политологическую парадигму, которую я назвал бы «парадигмой политической борьбы».

Перенесение акцента на связи между отдельными моментами или «частями», ресурсами политики позволяет вскрыть «правила игры» или, говоря словами Платона, «царское искусство плетения», соединения разных человеческих нравов и призваний. Это чисто функциональная, технократическая политика. Нередко такая политика связана с утопическими иллюзиями, с попытками жестко регламентировать политическую жизнь. Ей соответствует утопрический максимализм и бескомпромиссность политического мышления, полагаюшего себя единственно истинным и профетическим. Что до соответствуюшей политологической парадигмы, то она технократична, сверхрациональна и предполагает четкое различение правильного и непрпвильного.

Наконец, политика может стать обсужением, согласованием и совместной выработкой «правил игры», выявлением способов введения в игру новых ресурсов и политических акторов (деятелей или субъектов политики). В этом случае основной задачей становится приноравливание друг к другу различных ресурсов политики и правил игры. Это политика сотрудничества или согласия. Ей соответствует самокритичное и диалогическое мышление. Политологическую же парадигму удобнее всего охарактеризовать как коммуникативную.

Характер понимания политики определяет и содержание политической теории. Если политика сводится к навязыванию своей воли, к господству, то политическое учение вполне можно ограничить руководством о том, как взять и удержать власть. Противоположная крайность - признание политики вслед за Аристотелем высшим проявлением начал человеческого общения - ведет к слиянию политологии со всем комплексом общественных наук или, по меньшей мере, к ее превращению в своего рода царицу этих наук.

Политическая мысль и политическая теория существуют с древнейших времен, когда начали возникать достаточно развитые полисные и имперские политические системы. Каждое новое заметное усложнение политики как стороны жизни порождало новую политику как искусство и как теорию. Уже на заре Нового времени Боденом и Альтузием, если вспоминать наиболее известные имена, ставилась задача «методического основания политики (как теории) «. Однако как самостоятельная академическая дисциплина политика (политология) возникает во второй половине девятнадцатого века. Первоначально это было государствоведение, отпочковавшееся от юриспруденции. Оно было обогащено изучением институтов гражданского общества, что позволило заметно дифференцировать эту отрасль знания от традиционной юриспруденции прежде всего в Британии и Америке. На континенте развитие политологии было очень тесно связано с общей социологической теорией, прежде всего с т. н. формальной школой (Зиммель, Теннис, Фиркандт и др.), с другими учениями об институциональной (политической) основе человеческих общностей.

Исследование динамичных, уловимых только статистически реалий гражданского общества позволило в конечном счете сформировать новую дисциплину - политическую социологию, а изучение политического поведения индивидов и групп - политическую психологию. Возникновение этих дисциплин произошло в первые десятилетия нащего века благодаря использованию т. н. моральной статистики, социометрии и первых опытов конкретносоциологических исследований с одной стороны, а также психологии, феноменологии и бихевиоризма - с другой.

Рассмотрение роли окружающей среды и географических факторов в политике еще в начале века повлекло создание геополитики, которая получила довольно однобокое развитие и после Второй мировой войны фактически деградировала до уровня вспомогательного раздела другой политологической дисциплины - международных исследований, предметом которых являются международные отношения и мировая политическая система.

Изучение политических процессов в странах Азии, Африки, Австралии привело в период между мировыми войнами к образованию новой отрасли политологии - политической антропологии, которая основывалась на применении методов антропологии для исследования политических явлений. Выработка специфических методов изучения политических культур в рамках политической антропологии стала одним из важнейших источников образования самостоятельной научной дисциплины - сравнительной и ретроспективной политологии в середине 50-х годов. В течение примерно трех десятилетий был накоплен значительный жипирический материал, сделаны существенные обобщения. Одновременно оказались вскрыты серьезные методологические проблемы, которые требуют решения.

В 50-е годы с развитием собственно политологических аспектов общесоциологической теории и с усвоением достижений системного анализа, а также кибернетики, структурализма и семиотики возникает т. н. структурно-функциональный анализ как особая политологическая дисциплина (ее точнее всего было бы назвать системной политологией) - методологическое и теоретическое ядро современной политической науки в строгом и точном смысле слова.

В последующие десятилетия на этом направлении возник целый ряд специальных отраслей, например, политическое моделирование и анализ политического дискурса. Последняя отрасль непосредственно связана с политической семиотикой, представляющей собой использование методов семиотики, логики и лингвистики для изучения политических явлений. На этой основе в настоящее время начинает складываться самостоятельная дисциплина - коммуникативная политология.

Таким образом основу политологии составляет собственно политическая наука, которая включает системную политологию, сравнительную и ретроспективную политологию, коммуникативную политологию, геополитику и международные исследования. К ней примыкают дисциплины, развившиеся в рамках других наук, но в силу сугубой ориентации на собственно политический предмет исследования получившие явственный политологический облик - политическая социология, политическая психолония, политическая антропология, политическая семиотика и т. п.

Помимо перечисленных дисциплин с политологией тесно связаны имеющие собственную глубокую традицию политическая философия и политическая история, в также политическая экономия, которая не просто изучает фундаментальные принципы экономики, а выявляет социальный (политический по Аристотелю) смысл и содержание хозяйственной деятельности людей.

Особой проблемой является соотношение политологии с общей социологической теорией. Сам предмет политологии может быть вычленен только в контексте рассмотрения всей целостности социального мира, как я попытался это показать в первой части доклада. Общая социологическая теория является методологическим основанием для всех общественных наук, включая и политологию. В этом смысле ее следовало бы назвать метосоциологией и четко отличать от социологии в узком смысле (исследования социетального феномена от первобытного рода и групп сверстников до современных масс, классов и других массовидных явлений), с которой политологию соединяет политическая социология, изучающая социетальную по природе внутреннюю среду политики.

Описание предмета: «Политология»

Политология (от греч. «политика» - государственные или общественные дела и «логос» - слово, знание, наука - буквальное значение: знание о политике, политической жизни) - наука о политике. [Пугачев В.П. , Соловьёв А.И.

Введение в политологию. Учеб.пос. для студентов ВУЗов. - М.:Аспект-Пресс, 1996] Политология занимает видное место среди наук об обществе. Это место определяется тем, что политология изучает политику, роль которой в жизни общества очень велика. Политика связана со всеми сферами общества и активно воздействует на них. Она воздействует на судьбы стран и народов, на отношения между ними, влияет на повседневную жизнь человека. Вопросы политики, политического устройства, демократии, политической власти, государства касаются всех граждан, затрагивают интересы каждого. Поэтому проблемы политики, политической жизни никогда не утрачивали и тем более не утрачивают сейчас актуального значения буквально для всех членов общества.

В связи с указанными причинами в настоящее время приобретают особую актуальность научные исследования политики, наращивание знаний о политической сфере, развитие теорий политики и политической деятельности. Этими вопросами и занимается наука о политике - политология. Являясь наукой о политике, политология анализирует в той или иной мере все связанные с ней процессы и явления, всю политическую сферу жизни общества.

Следовательно, политология - это наука о закономерностях функционирования и развития политики, политических отношений и политических систем, и существенных сторонах, побудительных силах и стимулах, нормах и принципах политической деятельности.

Политология, как самостоятельная наука, имеет свой объект и предмет познания. Однако сфера политических отношений значительно шире того, что можно было бы назвать чисто политическим и охватывает все объекты политической деятельности. Поэтому политические отношения изучает не только политология, но и философия, право, социология, история. Каждая из этих наук имеет предмет в изучении данного объекта.

Объектом политологии является политика, политическая жизнь общества в самых разнообразных её проявлениях.

Предметом политологии являются объективные закономерности возникновения и эволюции политических интересов, взглядов и теорий, закономерности становления, функционирования и изменения политической власти, политических отношений и политической деятельности, развития политического процесса.

Таким образом, в широком понимании, политология - общая, интегральная наука о политике во всех ее проявлениях, включающая весь комплекс наук о политике и ее взаимоотношениях с человеком и обществом: политическую философию, политическую социологию, политическую психологию, теорию политических институтов и, прежде всего государства и права.

Внимание!

Банк рефератов, курсовых и дипломных работ содержит тексты, предназначенные только для ознакомления. Если Вы хотите каким-либо образом использовать указанные материалы, Вам следует обратиться к автору работы. Администрация сайта комментариев к работам, размещенным в банке рефератов, и разрешения на использование текстов целиком или каких-либо их частей не дает.

Мы не являемся авторами данных текстов, не пользуемся ими в своей деятельности и не продаем данные материалы за деньги. Мы принимаем претензии от авторов, чьи работы были добавлены в наш банк рефератов посетителями сайта без указания авторства текстов, и удаляем данные материалы по первому требованию.